Композитор, пианист, автор многочисленных эстрадных песен, музыки к более чем 20 кинофильмам и более чем 30 мультфильмам, драматическим спектаклям – Владимир Быстряков давно и прочно любит Бердянск, куда более 20 лет назад он впервые попал под парусами кинофестиваля «Бригантина». В этот раз заслуженный артист Украины, очень остроумный и общительный человек, приезжал на фестиваль «Золотой ключик». Причем не один, а вместе со всей своей поющей семьей.
– Вы с женой Ольгой, которая тоже недавно получила звание заслуженной артистки Украины, были членами жюри, оценивали вокальный конкурс?
– Да, мы приехали и как члены жюри, и как гости. У нас был творческий вечер, где мы выступали всей семьей. Наши дети Маша и Саша тоже поют, они были полноправными участниками фестиваля.
– Понятно, что Ваши дети были просто запрограммированы на творчество. Чего не скажешь о Вас. Вы, насколько я знаю, росли в огромной коммунальной квартире в большом киевском дворе с развеселой компанией. На счету у нее было много сомнительных «подвигов», и Вас спасла бабушка.
– Да, бабушка взяла меня за руку и отвела в музыкальный кружок. Там были занятия музыкой, танцами, драматическим искусством, пением. Мы много выступали со своими спектаклями во всех театрах Киева. Учили нас и композиции, и меня, как говорится, поперло. Я уверен, что источники творчества – не у нас в голове, они – выше, и тебе их спустили, дали возможность использовать. Я не раз убедился в этом в дальнейшем.
– Как Вы попали на большой киноэкран?
– Это был сюжет «Восьмирічний композитор» в журнале «Новини дня». Тогда перед началом кинофильмов обязательно шел киножурнал, телевидения практически не было еще, а кинотеатров в Киеве было больше 160. Этот сюжет перепостили, как сейчас говорят, во многих странах, и я получал письма из Польши, Чехословакии, Венгрии, Германии. Так я стал знаменитым, вундеркиндом. Писал детские песенки. Одну из первых посвятил бабушке, которая оторвала меня от моего солнечного босяцкого детства.
– От улицы.
– Ого, еще от какой! Послевоенной улицы. Некоторые ребята в тюрьму уходили, кто-то повесился. Весело было… Мы были первыми фарцовщиками в Киеве, обдирали иностранцев. Милиция нас гоняла.
– Чем же вы, мальчишки, промышляли?
– Меняли значки, марки, монеты. Да, настоящие фарцовщики, которые промышляли шмотками, позже появились. А мы – по мелочи… Но смех смехом, а на проданную позже коллекцию марок я купил себе первый рояль. Но музыку, учась уже в музыкальной школе, не любил. Я же был нормальным босяцким хлопцем. Я ставил перед собой книжку, читал и автоматом разыгрывал гаммы. Бабушка – за 40 метров от меня на коммунальной кухне, а внучок играет… Я поступил в единственную в Украине музыкальную школу-десятилетку, потом – в консерваторию, окончил ее как пианист.
Получил Гран-при на международном конкурсе в Праге, стал солистом Киевской консерватории с правом сольных концертов. Сам, без администратора, директора, объехал весь Советский Союз. Я был нескучный парень… Потом стал писать музыку.
«Музыка кино – мое второе рождение»
– Снова сверху что-то спустилось?
– Боженька подкинул мне на моем пути друга Олега Бийму, режиссера, который предложил мне написать несколько песен к кинофильму «Сказка как сказка». Это был фильм-концерт, но с сюжетом. Вот к сюжету я и должен был написать песни. В концерте «Песняры» были, «Кобза», Надежда Чепрага, еще многие известные коллективы и исполнители.
– И Вы снова стали писать музыку?
– Да, музыка кино – мое второе рождение. Я стал вставлять свою музыку в концерты. В одном отделении была классика, в другом – мои произведения.
Сам пел. Я, конечно, не Карузо. Но друзья сказали: «Володя, у тебя композиторский голос, пой».
– Владимир Юрьевич, не могу не спросить об истории с песней, которая стала Вашей визиткой на долгие годы, – «Куда уехал цирк».
– Это тот случай, когда, простите за тавтологию, все решает случай. Я написал песенку для детской редакции. Ее записала московская певица 2-3-го эшелона.
А потом я попросил познакомить меня с Леонтьевым. Принес километр пленки, тогда все было на пленках. Там были мои фонограммы, я перематывал пленку, слушал фонограммы, искал нужную. Так попал на аккомпанемент «Цирка», кусочек буквально. Валера спрашивает: «А что это за песня?» – «Да это не для тебя. Детская песня, тут женская тональность». И дальше кручу. А он: «А ну, покажи». Я назад отмотал, спел ему. Под утро он мне звонит и говорит, что песня не дает ему уснуть…
В общем, записал он ее, хотя тогда было очень трудно добиться записи в студии. Вот эта женская, высокая тональность придала песне такой драматизм… Я его спрашиваю: «О чем ты спел? Это же детская песня». – «О том, куда ушло все…»
И он уехал на Дальний Восток на гастроли, а песня в это время сама раскрутилась. Не так, как сегодня, – по 30 раз в день крутят, называется ротация, и какое-то чудо в перьях уже называет себя звездой.
И когда Валера вернулся, песня звучала отовсюду из окон. Но у Леонтьева были проблемы: он был неформатный, его не пускали на телевидение. После всех этих Кобзонов с прическами-накладками, которые никуда не двигаются на сцене… А тут – все обтянутое, в каких-то лентах, движения не понять какие… И его отовсюду вырезали. Валера мне говорил: «Я – чемпион мира по вырезанию». Его друзья решили посвятить этой песне весь выпуск «Утренней почты», он мелькал всю передачу, чтобы его нельзя было вырезать. И Лапин, председатель Гостелерадио, махнул рукой: «А, клоун, выпускайте, пусть идет».
Давид Черкасский – человек-праздник
– Владимир Юрьевич, мне кажется, что музыка для фильмов и мультфильмов – отдельное счастье. Чего стоит «Остров сокровищ»… Это интересная работа?
– О, с этим человеком вообще было интересно работать. Это был Его Величество разгильдяй высшей пробы! Скажем, на производство мультфильма был отпущен год, и вот полгода гулялось, клеилось девочек и так далее. А на следующие полгода вся группа прощалась с семьями, переселялась на студию с одеялами, термосами, плойками и прочим имуществом. И все с утра до вечера работали, по 26 часов в сутки.
– И рождался шедевр…
– Шедевр, конечно… Вот спрашивают, как придумали вставить песни в картину? А элементарно: не успевали нарисовать. Наснимали песен и вставили. И на предыдущей картине - «Приключения капитана Врунгеля»: «Боже, какое новаторство, вы вставили в картину живое море!» По той же причине…
– Мы Давида Черкасского видели на «Бригантине» не раз, он умел обаять кого угодно. Он просто излучал жизнелюбие.
– О чем Вы говорите… Для нас всех работа с ним была радостью, праздником. Это был жизнелюб, женолюб, ценитель прекрасного. И знаете, он нас воспитывал своим позитивом. Он ко всему относился с легкой иронией, без всякой ненависти. Насколько я знаю, у него в жизни было только два персонажа, к которым относился очень плохо: аккордеонист Ян Табачник и персонаж Шрек. Это зеленого терпеть не мог. Почему, не знаю. Всех остальных любил, всегда хвалил, и этот позитив подпитывал людей.
«Моя жена Ольга – перст судьбы»
– Владимир Юрьевич, как Ольга вошла в Вашу жизнь, принимая во внимание некоторую разницу в возрасте?
– Моя жена Ольга, как говорится, – перст судьбы, почти мистическая история. Если дать ее в виде сценария, его не примут. Не поверят. С первой женой у меня была разница в 19 лет. Однажды мы пришли в какую-то компанию, где сидела группа девчонок, они посматривали в нашу сторону и, как говорится, прикалывались – моя жена привела старого мужа. Мне было 38, ей – 19. И больше всех старалась девушка в положении. Вы понимаете, кто это, конечно.
– Это была Ваша будущая теща?
– А в ее животе - моя будущая жена. Теща моложе меня на 16 лет. И вот, через 15 лет она привела свою дочь на кастинг в один из первых мюзиклов. Пришло 300 девчонок, из которых 290 пели «Вона мені сьогодні подзвонила» и обливались соплями и слезами. А одна девочка пела что-то из Мэрайя Кэри, что ли. Мне понравился достаточно низкий голос, взрослый такой. На вид ей было лет 28. В перерыве я сказал ее маме: «Если бы не возраст вашей девочки…. Наша героиня должна быть между 17 и 19 годами». А мама говорит, что дочери 14 лет, и на ее лице - полкосметички маминой. Но что интересно: если бы мы тогда не встретились, все равно судьба свела бы нас – мне как-то позвонили ребята: «Есть девочка с прекрасным голосом».
– Это и есть судьба…
– Да, это – судьба. Я и взял к себе в ансамбль «Альтана». Естественно, ни о каких внеслужебных отношениях не было и речи, там и смотреть было не на что. Но очень хорошо пела. А когда Оле исполнилось 18 лет, я как-то взглянул другими глазами и пришел в ужас… 36 лет разницы… Когда она увидела мой мужской интерес, тоже ужаснулась… Тогда это было не принято. Но было ощущение, что нас какая-то сила сводит. И мы стали каждый день встречаться, ходили в какие-то кафешки, говорили, говорили. Причем все это – на фоне работы. Мы много выступали с ансамблем – с Михаилом Шуфутинским, Николаем Караченцовым, Сашей Малининым… Где мы только ни были: в Израиле, Австралии, Новой Зеландии, Америке, Прибалтике… Девочки очень хорошо пели.
– То есть вы с Ольгой – одной, как говорится, группы крови, вам было о чем говорит и о чем молчать.
– Мы оба – Стрельцы, Собаки, но с разницей в 36 лет. Иногда мы отвечаем друг другу на мысль, незаданный вопрос… Это бывает, когда люди болеют одним и тем же делом. И возраст здесь ни при чем. Ольга не всегда за мной успевает. И, кстати, она меня больше ревнует, чем я ее.
– Я ее понимаю…
– Возраст – не в паспорте, он – внутри нас. И надо не сдаваться в плен возрасту, а жить на полную… Я в этом убежден.
Беседовала Валентина Прядченко
