Яна Войтюк — солистка Львовского национального академического театра оперы и балета имени Соломии Крушельницкой. Сейчас она гастролирует по всей Европе. А в августе приезжает к маме в родной Бердянск.
Мы поговорили с Яной Войтюк и узнали — каково это быть частью труппы одного из самых престижных театров в Украине.
О Яне
Яне Войтюк 40 лет. Она окончила 9 классов в бердянской школе № 1, затем музыкальное училище в Запорожье. В 2001 поступила во Львовскую музыкальную академию. Уже через год стала солисткой ансамбля песни и танца Западного оперативного командования, членом труппы Львовской оперы. Гастролировала с оперными спектаклями и концертными программами в Польше, Германии, Австрии, Франции, Люксембурге.
О Львове
– Трудно было попасть во «Львовскую оперу»? Вообще, как это возможно?
– В 2001 году я поступила во Львовскую национальную академию искусств. Одна, за 1200 км от родных, – искала подработку и устроилась в ансамбль песни и танца Западного оперативного командования солисткой. А чуть позже мой преподаватель подбирала солистов для польской постановки оперы композитора Станислава Монюшко «Страшный двор». Под конец года меня прослушали поляки и утвердили на роль. Выучила партию, премьера была в апреле. К началу нового театрального сезона я уже была в штате оперы. Получается, все сложилось благодаря полякам и «Страшному двору».
– Бердянск, в основном, русскоговорящий город. Не было ли у тебя во Львове языкового барьера?
– Во Львове очень толерантное отношение к этому вопросу, особенно в музыкальной среде.
Об опере
– На каких языках ты исполняешь партии?
– Украинский, русский, польский, итальянский, французский, немецкий, английский, испанский...
– Можно не знать язык, на котором поешь, а просто заучить текст?
– Обязательно нужно знать перевод. Тот подстрочный перевод, который есть в клавирах, к сожалению, только русский, не всегда точен. В советское время все иностранные оперы пелись на русском языке и клавиры остались тех времен. В них перевод скорее вольный, а не дословный. Иногда смысл иностранных слов совершенно другой. Например, речь – о любви. Об этом можно сказать (спеть) по-разному: с нежностью, с ревностью, одержимостью и т д. Советские переводчики грешили неточностью, а для правильной передачи смысла и всей гаммы чувств, какой бы язык ни был, нужно все знать дословно.
О творчестве
– В твоем репертуаре – только классика, или есть спектакли современных авторов?
– В основном, классика. Хотя в последнее время к классической музыке идет современная постановка. Например, классика – «Лоэнгрин» Вагнера или «Дон Жуан» Моцарта. А постановка – современная, то есть кожа, чулки в сеточку, декорации... Такой вот симбиоз классики и современности.
– Рутины удается избежать...
– Сейчас вообще у нас появилась новая, очень интересная форма. Это балет с вокальными партиями.
– Я так понимаю, оперная певица при исполнении партии еще и танцует? У тебя есть такие роли?
– Да. Я участвую в постановке “Любов-чарівниця” Мануеля де Фалья. Мне приходится и танцевать, и петь. Это сложная работа, но очень интересная. Нужно постараться найти золотую середину – не «забить» танец, не перетянуть одеяло на себя, на один вокал, чтобы все было органично. И зритель реагирует интересно: сначала молчание, потом – отклик, овации.
– Что у Яны Войтюк в творческих планах?
– Новая работа – «Сказки Гофмана» Оффенбаха и «поющий балет», как я его называю. Премьера была в прошлом году. Вокально все помню, а вот танцевальные движения надо восстанавливать в памяти.
О личной жизни
– Сколько у солиста в неделю выходов на сцену?
– В зависимости от репертуара. Может быть два раза в неделю вечерних выхода. Если нет спектакля, идет голосовая подготовка. С концертмейстером занимаемся выучкой новой постановки или отработкой старых партий.
Репетируем под рояль в классе, например, мизансцены, или всю оперу проходим с режиссером. Бывают оркестровые репетиции – это уже на сцене под оркестр. Вообще, выходной у меня один – в понедельник.
– Как ты отдыхаешь, восстанавливаешь силы?
– Я очень люблю готовить. Отдыхаю на кухне. Могу прийти после большого спектакля, а это часам к 11. Пять минут посидела, выдохнула и мозги начинают прокручивать этот же спектакль в обратном порядке – от последнего действия до первого. А руки-то надо чем-то занять в это время. Вот и готовлю. Могу курицу запекать, например. Все равно после спектакля раньше четырех утра не засну. Как бы не хотелось отдохнуть, нет у меня такого выключателя: щелкнул и забыл о спектакле.
– У солистки оперы, наверное, и семья творческая?
– Конечно, муж Олег – звукорежиссер во Львовском кукольном театре. Дочь Ангелина с пяти лет со мной на репетициях – за кулисами. Сейчас учится, в будущем, думаю, будет хорошей драматической актрисой.
О голосе
– Оперные исполнители не могут петь под фонограмму. Сложно сохранить голос?
– Для профессионала это не сложно. Партии есть ведь и возрастные. Это нянюшки, матушки, тетушки. Грим, конечно, делает чудеса, но не хочется ведь примерять на себя возраст. Пока еще рано. А вообще, как в известном фильме говорится, что в 40 лет все только начинается, так и для голоса: в опере это самый возраст расцвета, золотая пора.
– Что бы ты посоветовала начинающим музыкантам?
– Если не лениться и работать, то все получится. Конечно, сейчас немного сложнее – платное обучение, бюджетных мест очень мало. Знаю, что в консерваториях – одно-два и все, бюджетные места закончились, а обучение очень дорогое. Но это хорошее вложение в свое будущее. Стремиться развиваться надо, если есть желание и способности. Музыкант никогда не будет без денег, если он «с головой».
О Бердянске
– Иногда хочется помолчать? Дома, наверное, шепотом разговариваешь?
– Помолчать удается только в отпуске, когда приезжаю в Бердянск – это летом в августе. А дома – нет, шепотом не говорю, могу иногда и не шепотом – когда кот под горячую руку попадет (смеется).
– Яна, нет ли желания вернуться в Бердянск?
– Если бы отпуск был 365 дней в году, то приехать к маме – да. А работать... Перенести театр в Бердянск было бы здорово... Можно было бы и вернуться.
– Что бы ты пожелала городу?
– Только мира. Все остальное будет.
